Стихи: Ольга Онойко.

Папа любит работать ночью. Папа с детства такой.
Строчки пишутся не до точки - до точки и запятой.
Среда разработки объекты кода подсвечивает едва.
Над крышей высотки седые звёзды складываются в слова.
Станут команды явью и снами, путями судеб, планет...

...Артур пока ничего не знает. Артуру девять лет.
Они поедут на море в отпуск, как простая семья...

А папа который по счёту локус изводит из небытия.
Он напишет пространство, время, участь людей и стран.
Входит мама неслышной тенью, заглядывает в экран.
И вечное пламя сияет ярче, и ясно, кто они суть...
Мается в детской маленький мальчик,
не наследующий
своему
отцу.

http://asuraa.diary.ru/p196594577.htm

---

Стихи: Рина Анно

Возвращается слово откуда взялось.
Вот и год завершен - ничего не сбылось,
Ничего не случилось.
Пусть от прежних личин потерялись ключи -
Так должно было быть. Тем, кто ищет причин,
Чудеса не по чину.

Онемевший ли клоун, слепой ли хирург -
Всех равняет обстрел. Что за дело ядру
До эмоций мишени?
Неуклюжие айсберги - сломы остры -
Искривляя пространства, сминая миры,
Мы идем на сближенье.

Не поможет словарь, коль язык незнаком.
Хоть по шпалам пешком, хоть по льду босиком -
Тяжелее не станет.
И, попав между нами, тревогу звеня,
Ничего не поймет, не успеет понять
Оборзелый "Титаник".

---

Стихи: Анастасия Шакирова

под сонным небом, под взглядом предков, есть только один закон,
в клубке из правил, в сетях запретов - он четко определен.
ты можешь быть и врагом, и другом, но если вдруг засекут,
не ной китом, не реви белугой, а тело готовь к прыжку.
корабль отходит, багаж у трапа, минутно мелькнул испуг -
выносят зверя четыре лапы на правильную тропу,
и лишь по морде хлестнет прощально завеса степной травы...
в отчаянном счастье и в злой печали - чувствуй себя живым!

безумство стаи, от крови волка, драконы и короли,
в сосновой хвое ты был иголкой, солдатом для крика "пли",
свобода боли, покой потока, ревущего у камней,
прохлада юга, дожди востока, цепочка из темных дней.
молчал часами и спорил с кем-то, и было не все равно,
летал песчинкой, ложился ветром, асфальтом петлял у ног,
свистели мимо чужие пули, да снайпер-то был кривым,
ты понял закон монолитных джунглей - "чувствуй себя живым".

и если за полчаса до рассвета останешься ты один,
из-за спины ухмыльнется слепо Серебряный Господин,
стихи, вино, чей-то окрик строгий - окажутся не важны,
а важной будет - одна дорога от сердца и до Луны,
прозрачный пепельный яд в стакане, звенящая туго плеть...
будь ты апач или могиканин - последним не умереть.
пусть справа будут замки и двери, а слева - мосты и рвы,
ты выбрал, так право любого зверя - чувствуй себя живым.

о, вечная вера ночных маршруток в Великую Магистраль!
слова "отстойно", "прикол" и "круто" остались в позавчера,
пакетом смятым летят на трассу, под чертово колесо,
сигналит утро побудным часом, по праву твоих часов.
нет тьмы и света - есть ты и память, она проиграет бой,
и кто за нас, тот уже и с нами, так встанешь ли за собой?
не всех зовут золотые трубы - кого-то просто зовут...
улыбкой медленно тянет губы: "я чувствую. я - живу".

wolfox.livejournal.com/81426.html

---

Стихи: Полина Вилюн

Бы

вот жила бы я в сказке, была бы я горным троллем,
был бы вход в те горы засекречен и запаролен,
и стращали бы мной детишек ночной порою,
помогало бы лучше, чем если б секли-пороли...

я жила б под горой ушастой, как кот (el Gato),
я б не крала людей, не жрала, не плевалась ядом
(ногти грызть - отравиться случайно, оно мне надо?),
не пила бы виски, не пахла серой, не wear Prada,
не таскала б принцесс, не кидала б понты и падаль...
вот... жила б под горой поколений так десять кряду...

и была бы самым страшноопасным в округе гадом,
потому что просто всегда и всем говорила правду

www.stihi.ru/2008/04/15/2070

---

Стихи: Екатерина Перченкова.

Все было просто: жил и считал недели, видел, как гаснет лето, как город дремлет… Ночью в июле подбросило на постели – мчаться куда-то, ехать в чужие земли, чтоб налегке, чтобы с небом над головой; быстро, чтоб заносило на поворотах, - в двери стучаться, метаться, искать кого-то…
Господи, только бы угадать, кого!
Вышел из дома утром, будто бы сам не свой.
Вслед закричали – ну что ты?
Отмахнулся – да ничего…

А все поезда – зеленые, вороные, рыжие, синие, фуры, перекладные, теплая пыль на обочинах летних трасс. Часто звонил домой, говорил – в порядке, сумерки заоконные пил вприглядку, чувствовал кожей – скоро, сейчас, сейчас! Все наугад, все отчаянно и случайно, он теперь разгадает любую тайну, сделает шаг – и откроется глубина черной воды, придорожного сухостоя… Но это после, ведь дело совсем простое – не засыпать в пути, разыскать, узнать, издалека почуять – как смерть, как радость… Вышел на первый круг городского ада – грохот и гомон, грязный асфальт, вокзал, все напрямую, а чудится, что по кругу. Вышел – и первую встречную хвать за руку. Держит – и понимает, что угадал.

Ясное дело, она говорит, что псих. Не отнимает руку, стоит, смеется, - хватит, не смейся! Вот мое сердце бьется за одного, а могло бы и за двоих. Ты же идешь как будто с петлей на горле, так тебя держит заживо мертвый город, не о чем говорить, ни к чему спешить… Слушай сюда, у меня есть одна попытка, чтоб залатать дыру на живую нитку. Что до твоей души – если хочешь, так не дыши. Если твой мертвый город так много значит – быть посему, я с тобою его оплачу, буду с тобой бессловесен, и глух, и слеп. Я тебя вижу - завтра, за поворотом,- волосы пахнут полынью и креозотом, ты уже знаешь, что это был за склеп. Не отвечай мне, сейчас отпущу, прости…
…Дай мне тебя спасти.

Был черт-те кем, а стал и большим, и смелым, будто весь страх растерял неизвестно где. Вышли с вокзала. А дальше, ясное дело, все у них получается как у людей.
Он говорит, все сложится, не беда, ты будешь жить и я буду с тобой всегда,
хочешь – умри, – все равно я тебя не брошу…
…Вышла из ванной с мокрыми волосами, в белой рубашке стоит на полу босая, светится из-под челки кошачий глаз. И говорит: спасибо тебе, хороший.
И сразу понятно: ни от чего не спас.

users.livejournal.com/_raido/269419.html

---

Стихи:Дмитрий Быков

Теодицея

— На, — сказал генерал, снимая "Командирские".
— Хочешь — носи, хочешь — пропей.
М. Веллер


Не всемощный, в силе и славе, творец миров,
Что избрал евреев и сам еврей,
Не глухой к раскаяньям пастырь своих коров,
Кучевых и перистых, — а скорей
Полевой командир, небрит или бородат,
Перевязан наспех и полусед.
Мне приятно думать, что я не раб его, а солдат.
Может быть, сержант, почему бы нет.

О, не тот, что нашими трупами путь мостит,
И в окоп, естественно, ни ногой,
Держиморда, фанат муштры, позабывший стыд
И врага не видевший, — а другой,
Командир, давно понимающий всю тщету
Гекатомб, но сражающийся вотще,
У которого и больные все на счету,
Потому что много ли нас вообще?

Я не вижу его верховным, как ни крути
Генеральный штаб не настолько прост.
Полагаю, над ним не менее десяти
Командиров, от чьих генеральских звезд
Тяжелеет небо, глядящее на Москву
Как на свой испытательный полигон.
До победы нашей я точно не доживу
— И боюсь сказать, доживет ли он.

Вот тебе и ответ, как он терпит язвы земли,
Не спасает детей, не мстит палачу.
Авиации нет, снаряды не подвезли,
А про связь и снабжение я молчу.
Наши танки быстры, поем, и крепка броня,
Отче наш, который на небесех!
В общем, чудо и то, что с бойцами вроде меня
Потеряли еще не все и не всех.

Всемогущий? — о нет. Орудья — на смех врагу.
Спим в окопах — в окрестностях нет жилья.
Всемогущий может не больше, чем я могу.
"Где он был?" — Да, собственно, где и я.
Позабыл сказать: поощрений опять же нет.
Ни чинов, ни медалей он не дает.
Иногда подарит — кому огниво, кому кисет.
Скажем, мне достались часы "Полет".

А чего, хорошая вещь, обижаться грех.
Двадцать пять камней, музыкальный звон.
Потому я и чувствую время острее всех
— Иногда, похоже, острей, чем он.
Незаметные в шуме, слышные в тишине,
Отбивают полдень и будят в шесть,
Днем и ночью напоминая мне:
Времени мало, но время есть.

www.mccme.ru/~jedal/misc/bykov_verses.html

---

Стихи: Виктория Райхер

Про кота

Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качали
теплыми и уверенными руками.
Когда меня еще не было, в самом начале,
так и было.
Время неслось прыжками,
швырялось плюшками и жареными пирожками,
мама замуж четырежды выходила,
и всё удачно. Первый муж её был хорошим,
много смеялся, презирал сомненья любого рода,
любовался мамой, носил рубашки в горошек
и погиб на войне, не помню какого года.
От него осталась пачка коричневых фотографий,
он успел построить домик с перилами из металла,
отделать ванную комнату белым кафелем
и зачать меня. Я его уже не застала.

Мама очень страдала, носила траур,
пела печальные песни, курила "Ноблесс",
рассыпала окурки (я ими потом играла)
и при всех говорила, что умереть - не доблесть,
а доблесть - жить, потому что это опасней.
Второй её муж работал в библиотеке.
Он мог часами со мной говорить о счастье,
и о том, что родиться нужно было в десятом веке
в Японии. Он понимал в проблемах,
раскраивал шелк, стачал мне десяток платьев,
научил меня, что лемма - это обратная теорема,
а потом ушел, в дверях некрасиво пятясь
от мамы, в который раз потерявшей терпение.
Мама была темпераментна, как торнадо.
Второй её муж устал от температуры кипения
и ушел туда, где прохладно.

Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качели
звонко скрипели, и были бы с милю ростом.
Мама ждала себе принца, а дни недели
летели. В третий раз я была подростком
с плохим характером. И принца не возлюбила.
Ни рук его с крупными пальцами, ни сигарет.
Я его чашки с кошками вечно била
и на любой вопрос отвечала "нет,
спасибо, не надо". Он был высоким и сильным.
Позвал меня как-то в кино на двенадцать двадцать,
и там я услышала, как он смеется на фильме
для школьного возраста. И согласилась остаться
(а хотела сбежать из дома и стать пиратом).
Мы жили дружно, мама варила обеды,
и я приставала к ней "мама, роди мне брата!",
а она отмахивалась - мало мне вас, дармоедов.

С третьим мужем она прожила недолго,
потому что влюбилась в четвертого. Как в романах.
А он оказался бездельником высшего сорта
и в поисках денег рылся в моих карманах.
Потом напился, потом отказался бриться,
потом сказал как-то маме "да наплевать мне"
и она его выгнала. После чего жениться
он сумел еще дважды. А мама сказала "хватит".
Никаких больше свадеб, никаких доказательств
любви и верности. Никаких неразрывных оков.
И завела себе просто любовника, без обязательств.
А он рассказал мне, что у него есть кот.

Этот кот невидим, не прыгает, не бушует,
он не ловит мышей и не понимает слов,
но он все-таки есть, хотя и не существует,
и в душе от него тепло. И вокруг тепло.
Я спросила "а можно мне тоже такого?",
а он ответил - второго такого нет.
Но если хочешь, мы можем владеть им оба.
И я согласилась. И кот перешел ко мне,
хотя и частично. Мы не мешали друг другу,
мамин любовник, я и невидимый кот.
Мы просто жили, как у костра, по кругу
передавая фляжку с одним глотком.
и он не кончался. Но мама уже устала.
И про любовника мне говорила "тоска".
Они перестали встречаться, потом расстались,
и я не знала, где мне его искать.
А кот остался. Мамин любовник с нами
пока еще жил, говорил, что коты не теряются.
И это правда. Я это точно знаю.
А если кот остается - какая разница,
остаются ли люди. Призрачны их печали,
но вечны кошки. Печалям не выжить столько.
Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качали.
Долго-долго

neivid.livejournal.com/263105.html

---

Стихи: Татьяна Луговская.

В этом году
Похоже, итоги
Подводят меня...

---

Стихи: Рина Анно

Город-на-горе тебя осушит до дна
И воды прозрачной нальет.
Антрекот.

Then welcome Fate's discourtesy
Whereby it should be found!
R. Kipling.

Давят своды пещер - корифею охоты покой тяжел.
Неизменно ровен, но собран и напряжен второй.
Пять столетий войны, пять столетий крови, своей, чужой,
Пятьдесят лет затишья в городе-под-горой.

Пять столетий мечи, мечи, я в кузнице спал и ел.
Разучился петь. Научился не щурясь смотреть в расплав.

Все, чем жили, опять на слом - по накатанной колее.
Не довольно расплат, не довольно еще расправ
Над своими своих? (Воспоем нелюбезность такой судьбы
Перед самым свершеньем любые планы по нитке рвать.)

Да, я помню, с чего пошло. Я, знаете ли, там был.
Мы не Смертные, нам не позволено забывать!

Не включая в расчеты ни гнев небес, ни благую весть,
Мы привыкли к потерям - пять столетий идет война.
Вами изгнанные уйдут. А мы остаемся здесь,
Защищать этот город, ибо некому, кроме нас.

---

Проза: Анна Белкина

Огнеискр

Иначе нам нельзя - наши гнезда сплетены из листьев пламени, следы гаснут цепочкой искр. Мы живем в самой сердцевине правды, где сгорает всё, кроме сути вещей – никто, кроме нас, не успевает прочесть знаки, проступающие в плавящемся песке, горящее дерево вновь прорастает листьями, что упали на землю и стали землей много осеней назад, а сырая глина, раскаляясь, становится камнем или испаряется без следа. Мы говорим только с теми, кто может разглядеть нас, танцующих среди искрящихся поленьев, рассказываем о пламени внутри нас и о пламени вокруг нас; но первый рассказ - всегда о браслете, что мы носим на левом запястье. Ты и сам видел этот тонкий каменный ободок; и ты узнал, что без него пламя вновь превращает нас в обсидиан или огнеискр, породившие саламандр еще до начала времен.

Один раз различив наши голоса в треске огня, люди ночами уходят из дома прочь - стараясь не наступить ни на одну тень, они пробираются к дальней пустоши, на опушку соседней рощи, на широкую отмель реки: там можно разжечь костер и ждать, вдыхая ночной воздух, пахнущий сырым песком, или хвоей, или русалочьими венками из водорослей. Пламя распускается листвой, мы просыпаемся и сплетаем надежный огонь, которого хватит на несколько часов - люди часто не понимают слов, и наши встречи всегда затягиваются. Мы ведем долгие беседы - о пламени внутри них и о пламени вокруг них, об искре, что разгорается с рождением человека и еле чадит у его смертного ложа, об огне, что у одного переводит на бесполезный пепел и тусклые угли часы и дни, а у другого бледным заревом осветит лица и души всех, кому посчастливилось оказаться рядом. Но о браслете мы рассказываем только однажды.

Мы греем людям руки сквозь замшу, которой обтянуты их ладони, и не уходим, пока на небо не наползает белая пелена предрассветного сумрака. Им нравится, что мы говорим с ними, свернувшись на ладони пульсирующей, рассыпчатой горкой искр, нравится, что можно поднести живой огонь к самым глазам, а после целый день удивлять зеркала внезапными отблесками, которые пугают домашних, а вечером приманивают мотыльков.

Когда мы ссоримся впервые, люди в ярости стряхивают нас со своих ладоней обратно в огонь, уходят прочь в ночной холод - и всегда возвращаются. Они помнят, что пламя всегда горит внутри нас и вокруг нас, что огонь нас не обжигает - а значит, мы не держим на них обиды, как птица, которую птицелов бросил в распахнутое небо. В преданьях саламандры никогда не лгут - мы действительно всегда говорим правду, а лжем - лишь один раз.

Мало кто способен слышать и слушать наши слова без гнева – каждому мы рассказываем о непроизносимых помыслах и непрощаемых поступках, каждый слышит о тех, кто сгорел в его пламени и о тех, чье пламя он погасил. И рано или поздно человек срывает браслет с запястья саламандры и бросает её в огонь - чтобы тут же в ужасе кинуться искать её среди листьев пламени, среди углей и пепла, вороша кострище руками, обтянутыми замшей. После, в остывшей золе, он находит осколок огнеискра - или обсидиана, если ночь выпала на растущую луну; а каменное кольцо всегда рассыпается в пыль с первыми лучами утреннего солнца.

Мы лжем лишь однажды - если бы суждено нам было умирать, обращаясь в камень, другой камень не смог бы уберечь нас от гибели; но без браслета мы забываем, что пламя горит внутри нас, и нас обжигает пламя вокруг нас. Сорок четыре вздоха делаем мы в этом пламени, и из них сплетается новый каменный ободок - там, на предплечье, где чешуя тоньше и огонь обжигает сильнее всего; и сорок пятый вздох застывает обломком камня.

И когда кто-то из людей снова приходит искать правды в пламени, мы всегда в первую очередь рассказываем про браслеты. Мы лжем - бессмертные и неуничтожимые, с пламенем внутри нас и вокруг нас, с переплетающимися, наслаивающимися друг на друга кольцами от прежних каменных браслетов на левом запястье.

Ты же, друг мой, вообще не человек - человек никогда не догадался бы сорвать со своих ладоней перчатки, прежде чем искать на ощупь в огне умирающую, горящую заживо саламандру.

sciuro.livejournal.com/121017.html

---

Стихи: Александр Пивинский.

окрылённость

вместе с красными братьями и сёстрами
он жадно опустошал картофельные поля

но однажды обнаружил за спиной
крылья георгиевских цветов

помним
гордимся

сладко подумал колорадский жук
вставая со своих шести колен

а те кто называет нас
членистоногими
сами…
тли

users.livejournal.com/_a_moi_5_kopeek/429741.ht...

---

Стихи: Алексей Чернышов.

Девять жизней Короля

И воздастся тому, кто искал свой путь, кто усерден в своих делах...
Они пили росы грозовую ртуть и натягивали удила,
они ждали рассвет в ледяной воде, растопив первозданный лёд.
Нам счастливых таких не найти нигде (если поиск в сети не врёт)
Они жадно вдыхали сплетенья трав, хохоча всем чертям назло,
бунтовал через край непокорный нрав, но влюблённым всегда везло.
Им прощались повадки и вздорный тон - для таких не сыскать преград,
их улыбки и слёзы впитал бетон, и гранит был отдаться рад.
Трепетали ручьи, серебря уста, если не было нужных слов.
Безрассудна любовь, как и смерть, проста - слишком грубое ремесло.
Но, со временем, меркнет высокий стиль, киновари тускнеет жар,
всё трудней эту веру в любовь нести, будто в рваном мешке ежа.
Несвобода ложится тугим кольцом, коронуя без лишних дрязг,
и в какой-то момент потерять лицо под измены истошный лязг
недвусмысленно просто, на раз-два-три, и не нужен коварный плод,
чтоб узнать, что у этой любви внутри так нещадно по сердцу бьёт.
Поцелуй превратился в гремучий яд, а любовь в роковую страсть,
и неважно за кем и за чем стоят, если некуда дальше пасть.
Позолота сошла, обнажая грим, безобразный как конь в пальто,
если гуси когда-то спасали Рим, то любовь не спасёт никто.
Позабудется нежный напев имён в багровеющих ранах рун,
если кто-то красив, и к тому ж умён - нарекут, мол, подлец и врун,
и... мечтатель, но тут уж как ляжет кость - не для всех расстарался Рок,
вдохновение тоже нечастый гость, а любить невозможно впрок.

Если можешь творить, то давай - дерзай! Если в силах молчать - молчи...
Если хочешь любви заглянуть в глаза и от сердца ковать ключи,
если сам по себе, а не просто - роль на излёте блатных бумаг,
если ты в королевстве своём - Король (ну, хотя бы, Великий Маг)
растеряв девять жизней, коту под хвост, от тоски надираясь вдрызг,
за одно лишь дыханье далёких звёзд или запах солёных брызг
можешь смело прощать самым злым врагам, ничего не прося взамен.
Если радость свободы так дорога, как актёрам семейных сцен,
если ждёшь и пождёшь, и твой голос тих, а любовь на другом пути,
прочитай ещё раз этот важный стих, а подумав... ещё прочти.

alexdsp.livejournal.com/31377.html

---

Песня: Виктор Карасев.

Прощание Цурена

"Румата навсегда запомнил его таким - иссиня-бледным
от пьянства, когда, вцепившись тонкими руками в ванты
на палубе уходящего корабля, он звонким молодым голосом
выкрикивал строчки своего прощального сонета
"Как лист увядший падает на душу..."
АБС "ТББ"


Какое мне дело до этой страны,
Где души - замшелы, дороги грязны;
Леса да болота, и прОсвета нет...
Но здесь я, всего-то, родился на свет...

Какое мне дело до этой страны,
Пропитой без цели, за четверть цены,
Лжеистина гаже засаленных губ.
И кто не продажен - наверное, глуп...

Какое мне дело до этой страны,
Где звон до предела зажатой струны,
Где смерть - в изголовье, но медлит пока;
Где пишется кровью любая строка...

Какое мне дело до этой страны,
Где сердце хмелело от каждой весны,
Наукою горькой расщедрились дни,
Ночные задворки всё память хранит...

О, сколько страданий в болоте родном.
Мне сто оправданий найдётся потом.
И ветер попутный, и ясный маяк...
Но чувствую смутно - всё как-то не так.

Живучий, беспутный цветок пустырей
Зачахнет в уюте, лишившись корней;
В спокойствии скучном тоска о былом
Царапнет мне душу увядшим листом...

Успеть бы проснуться сквозь вязкую тьму,
Успеть бы вернуться к себе самому,
Понять, подытожив сплетение дней,
Что жизни дороже и смерти сильней...

В горячие строчки всю душу вложить.
Чтоб стоило точно не выжить, а жить
Понять у предела последней стены -
Какое мне дело до этой страны...
...до нашей страны.

tol.humanus.org.ru:8080/sound/karasev/

---

Стихи: Оксана Белецкая.

не возвращайтесь в Варшаву, я очень прошу вас... (с) Галич

Каждую радость принять за свою, с каждою - собственной - соприкасаться: радостно, если ветра узнают, если деревья умеют смеяться. Весело жить под зеленой луной, ноты читать по цветам и по птицам. В небе ни облачка, тридцать шестой, после - расскажут о том, что случится. Лучше не знать траектории пуль, жить как напишется, смерти не нравясь, но календарь вам покажет июль и пояснит, что бывает и август. Так и споется - везде и нигде, бесповоротно и неудержимо: если режимы сильнее людей, может, поэты важнее режимов? Если однажды багровый закат кровью прольется на алом рассвете, - может, важнее событий и дат те, кого знает по имени ветер? Ветер в ответе за всех и за всё, слышите - шепчет совсем уже рядом...
...дон Федерико, куда вас несет, не возвращайтесь в такую Гранаду..
www.diary.ru/~Airien/p69398224.htm
Сюда же, как букмарк - lugovskaya.livejournal.com/201087.html

---

Стихи: Елена Литвинова

Закуто

"Плывущему за тридевять земель
Легко поддаться страху и азарту".
Старательно вычерчивает карту
Картограф Абрахам бен Самуэль.

В растворе окон виден океан,
Кровоточат мозоли на ладони.
Недаром поселиться в Лиссабоне
Ему позволил сам король Жуан:

Расчет астрономических таблиц
Для тех, кто завтра поплывет на запад.
Цветных чернил солоноватый запах
Взамен холодных стен и хмурых лиц.

Его же путь теперь лежит на юг -
В Тунис и дальше, до Иерусалима -
Совет сменить компанию и климат
В который раз изгнаннику дают.

Колонки чисел приравняв к делам,
Он морщит лоб. Грядущее туманно.
И свитки карт в каюте капитана -
Бессмертие с забвеньем пополам.

hannahlit.livejournal.com/318886.html

---

Стихи: Марина Макина.

Колдомедик

Гермиона Джин Грейнджер,
старший колдомедик больницы Святого Мунго,
бывший аврор,
герой войны
(орден Мерлина первой степени,
погибший жених,
лучший друг в коме.
На палочке -
четыре авады,
восемь империо,
круцио без счета)
приходит к зельевару Невиллу Лонгботтому
с обычной просьбой.

Невилл хмурится.
"Ты подсела, Грейнджер," -
говорит он устало.
"А что мне делать? - спрашивает она. -
Что выпишет мне
добрый доктор Лонгботтом
от чертовой боли в чертовой правой ноге?"
Не говоря уже, думает она, о боли в сердце.
Конечно же,
она уходит с полным флаконом зелья.
Он никогда не может ей отказать.

На приеме
очередная порция идиотов:
"Мы баловались,
и я нечаянно
превратил ее руку в куст бузины.
Доктор, что теперь делать?".
(Поливай почаще, придурок,
глядишь - зацветет)
"Я чувствую,
как меня покидает моя колдовская сила.
Доктор, спасите, все ненавидят сквибов!"
(Применила бы непростительное,
чтоб паранойя даром не пропадала,
да в Азкабан неохота)
"Моя палочка
плюется в меня огнем -
смотрите, все руки в ожогах!"
(Сходи к Олливандеру, бестолочь,
купи себе новую.
Впрочем, тебе не поможет)

Черт бы подрал эту Кадди
с ее заботой о соблюдении правил.
Семь лет удавалось
обходиться без этого бреда -
и так попасться.
Но к той девчонке
обязательно надо было
применить окклюменцию -
даже в обмен на эту вот кабалу.

Теперь
она все чаще понимает профессора Снейпа.
(Вот со Снейпом, пожалуй, было б о чем поболтать -
да поздно очнулась, Грейнджер)

Кабинет диагностики
не то, чтобы рай, но в сравнении с приемным покоем
где-то близко от рая.
Их последний случай
похож на то, что случилось с Гарри,
хотя и попроще.
Есть надежда,
что если они определят заклинания,
то будет с чем перейти
от простого к сложному.
Беда в том,
что эти флобберчерви,
которых ей приходится называть помощниками,
ни на что не годятся.
Разве что Форман
подает небольшие надежды.
Поэтому его
она оскорбляет
гораздо чаще,
чем всех остальных вместе взятых.
Хотя и Малфою-младшему, и Кэмерон
достается тоже.
Девчонка убегает плакать
в пустые палаты.
Иногда натыкается на Невилла.
Потом Лонгботтом приходит к Грейнджер.
Она оскорбляет и его,
но ему наплевать.

"Они еще дети, Грейнджер, - говорит он в который раз, -
они могли бы быть нашими детьми,
если бы мы не были так увлечены войной
и не забыли бы про любовь".
"Ты идиот, Лонгботтом, - отвечает она. -
Я бы сказала хуже, но слишком завишу
от твоего проклятого зелья, -
я подсела, Лонгботтом.
Мы тоже были детьми, но кого это волновало?
Они будут хорошими диагностами -
или вылетят отсюда к Моргановой матери," -

и уходит, тяжело опираясь на трость.
Тетка Малфоя
знала толк в проклятьях.

Я смогу тебя вылечить, Грейнджер, думает Невилл, тебя и родителей.
Мы еще будем счастливы.

marishia.livejournal.com/885139.html

---

Стихи: Рина Анно

Не легенда, а так, на досуге плести друзьям.
То ли малая трещина, то ли иной изъян,
Хоть не сломан меч, а к бою негоден стал.
Может, в кузне брак, а может, устал металл.
Так смиришься ты, откованный на века,
С ограниченностью отведенного; привыкай
К боли, исподволь ползущей, если нажать.
Приучайся к жизни кинжала, шила, ножа,
Артефакта в музее... впрочем, не твой расклад:
До легенды, увы, твоя травма не доросла.

---

Стихи: Данута Сидерос

Один мой друг не покидает квартиры
Последние, кажется, полтора года
Только затем, чтобы его не схватили
За то, что он представитель древнего рода.
Последний вменяемый живой наследник
Людей, умевших говорить с цветами,
Отличавших зимние стихи от летних,
Игравших фламенко на рожке и тамтаме,
Умевших шить из любых материй,
Властителей чудесного застенного мира,
Друзей людоедов, драконов и пери,
Любителей мёда, коньяка и кефира.

Из-за такого родства мой друг всегда неустроен,
Он не помнит данного слова и не умеет работать,
У него какая-то, вроде бы, пятая группа крови,
Потому за ним постоянно идёт охота.
Он не даёт сделать радио громче и на полтона.
К окошку – только ползком, как какой-то киллер,
Он точно знает: у них повсюду шпионы.
Обычные люди не бывают такими.

Порой мне кажется, он просто лентяй и пройдоха,
Но после поездок в метро или походов в больницу
Ругаю себя за то, что думал о нем плохо,
Еду к нему среди ночи, покупаю паштет и пиццу,
Жарю ему оладьи, чищу окна, мою посуду,
Даю ему денег в долг, прекрасно зная, что кинет.

Мой друг абсолютно прав, шпионы – они повсюду.
Обычные люди не могут, не должны быть такими.
lllytnik.livejournal.com/25944.html

---

Стихи: Алина Кудряшева.

Кричу, что всё плохо? Забей, раздели на три,
Стихов не бывает, когда всё рвётся внутри.
А раз бумагу царапает карандаш,
Всё, что случилось, бумаге этой отдашь.

Белилами мажет снег силуэты крыш.
Любви не бывает, когда о ней говоришь
В слезах, при свечах, уткнувшись в чужой жилет.
А раз не бывает - зачем же её жалеть?

Уже не хватает места карандашу.
Меня не бывает - а я о себе пишу.

izubr.livejournal.com/154372.html

---

Cтихи: Александр (Доминик) Блехер

Победа, что дарована извне, подчас победой быть перестает;

решать в итоге все равно не мне, но я имею право на расчет.

Не на восторг, не на счастливый вой, куда там, голос был, да весь зачах –

но дайте мне подумать головой. Она пока что вроде на плечах.

Мы расчертили мир на сектора и дали всем созвездьям имена.

Оно неплохо было – как игра; но мы теперь серьезны, как стена.

Мы верим в то, что мы венец всего, и наша воля правит искони –

но не учли, пожалуй, одного – что кроме нас здесь есть еще они.



Мы их загнали в дальние края, в медвежие пустынные углы.

Мы дали им кусок небытия и право стать мишенью для стрелы.

Мы победили их – и вроде как они согласны с нашей правотой.

Тому есть явный и наглядный знак – их дом девятый век стоит пустой.

Их дом стал нашим хлевом для скота, в жемчужном зале мы пасем свиней.

Их странная, чужая красота для нас иного пламени больней;

их дикий нрав и склонность жить впотьмах пугает нас, но черт бы с ним сейчас –

у нас есть больший и страшнейший страх – то, что они по сути лучше нас.



И вот досада! Ведь куда ни глядь – триумф похож на пир среди чумы.

Мы взрыли сталью их долины гладь и срыли их заветные холмы,

мы на руинах старых их святынь воздвигли свой немалый мавзолей –

но через весь наш лоск, куда не кинь, глядит иное, старше и светлей.

И с этим не поделать ни хрена. Из каждой тени скалится дракон.

И наш язык, и наши имена произошли от тех, былых, имен.

Страданья буриданова осла ничто пред нашей гордостью больной –

Днем мы у власти. Но ночная мгла хранит иной завет и мир иной.



Смотрю на нашу крепость без лица. Она стоит на топком зыбуне.

Предчувствие всеобщего конца неудержимо движется во мне.

мы победили – в том-то и беда. Мы разучились видеть в темноте.

Они ушли, но вряд ли навсегда. И возвратятся к нам уже не те,

не те, что нам беспечно дали власть, не те, что нам дарили свой приют!

И вот тогда-то нам придется пасть. И по всему видать, что нас убьют.

Они пройдут железной бороной по нашим крепостям и городам –

и вот тогда за наш последний бой я и гроша потертого не дам.



И вот тогда – в тот алый темный час, когда в полночной тьме вскричат рога –

я с легким сердцем отрекусь от нас, уйдя под руку нашего врага.

И мне плевать, что им моя душа ни к черту не нужна и не мила –

я буду счастлив, перестав дышать под сенью их холодного крыла.



http://myrngwaur.livejournal.com/187002.html